Сочинение Баллада 'Светлана' о русской старине

В старину, где сказка и быль переплетаются в непрерывной пляске времён, вкупе рождалась баллада, именуемая "Светлана". Та была она, светлая как весеннее утро, невинная как первый снег, жила на широкой русской земле, где сосны к небу шептали свои вечные секреты, а реки неспешно несли свои воды сквозь века.

Светлана была дитя лесов и полей, её семья столетиями вилась на этой земле, подобно виноградной лозе, обвивая её своим существованием. С детства она слышала истории о славных былинах, когда борозда от плуга была широка, а сердце русского человека — неустрашимо. Бабушка, сидя у камина в зимние вечера, рассказывала ей о прежних героях, чьи мечи сверкают в горах, как мерцающие звёзды.

Вот празднества на пороге Рождества — время, когда грани между мирами истончаются, и Светлана, как и многие девицы, мечтала заглянуть сквозь завесу времени, узреть свой грядущий жребий. Предвещанием судьбы считалось ей нарядиться ли, заглянуть в токаря или водой умыться, глядя в зеркальца на свет луны. О, Лукоморье, как много ты видело жизней, мечтаний и слёз. Мудрость в твоих корнях, глубокая как ночь, словно тысяча оракулов шепчет незримо в ночи.

От судьбы не уйти, хоть и тонка она, как дымка утром. И вот Светлана, сойдя на берег реки, задумываясь подалёко звёзд, в зеркале да воду смотрит, и словно за пазуху своей рубахи зала яйцо быть, которое на затворки времени нанесёт её образ пред взором любимого. Но мрак окутал пустошь, и виденье тамилось предательством. Уж то ли зверь лесной, то ли тень нависла, пронесясь по природе как обманчивый шёпот.

Но храбрость и чистота сердечная — лучшие доспехи в битве с превратностями судьбы. Светлана взглянула прямёхонько в страх свой, и образ ее в зеркале разлетелся, словно майских журавлей стая, оставляя за собой лишь пустоту и сырой воздух. Ступив за черту, вернулась она на тропу застарелых обычаев, где дом родной согрел её сердце уютом детства, а ласковый свет очага, плечи её окутав, был символом покаяния и прощения.

Так вернулась к своей жизни Светлана, поняв, что самое важное сокрыто в её собственном сердце, а не в пророчествах и зеркалах. Жизнь её вновь зацвела, точно поле после долгого лета. Не становится она бабушкой белой, передавая важное да старинное знание, её голос, переплетаясь с вьюгами, превращается в вечную песнь, увлекая новые поколенья своими рассказами, сохраняя в сердцах любовь к старины неприкосновенностью.